Джейн и Майкл ушли на день рождения. Они оделись во все самое наряд-
ное. И Эллен, увидев их, воскликнула, что они "красавчики, прямо с вит-
рины".
Весь день в доме было так тихо, точно дом о чем-то задумался или, мо-
жет, задремал.
Внизу на кухне миссис Брилл, водрузив на нос очки, читала газеты, Ро-
бертсон Эй сидел в саду на скамейке и усердно предавался лени. Миссис
Банкс устроилась на софе в гостиной, подложив под ноги подушечку.
В комнате наверху Мэри Поппинс просушивала на каминной решетке одежду
детей, а солнечные лучи лились в окно, расцвечивая стены, и плясали в
кроватях, где лежали близнецы.
- Пожалуйста, сдвиньтесь немного. Вы светите мне в глаза, - сказал
Джон громко.
- Прости, но это невозможно, - ответил один луч. - Нам ведь надо обе-
жать всю комнату. Так заведено испокон веков. Мы движемся весь день с
востока на запад, и эта комната как раз у нас на пути. Советую тебе заж-
муриться, и я как бы исчезну.
Золотистый столп лучей наискось падал в комнату. Он двигался довольно
быстро, вняв, без сомнения, просьбе Джона.
- Какие вы нежные и теплые. Я так вас люблю, - сказала Барбара, ста-
раясь поймать в кулачок хотя бы один луч.
- Милая девочка, - ответили лучи и стали гладить ее щечки. - Тебе
нравится, как мы ласкаем тебя? - видно, им приятно, когда их любят.
- Очень! - вздохнула с наслаждением Барбара.
- Слова! Слова! Слова! Я нигде не слышал столько слов, как в доме N
17 по Вишневой улице. В этой комнате всегда кто-то болтает, - проверещал
в окне чей-то голос. Джон с Барбарой повернули головы. Это был Скворец,
живший на верху дымоходной трубы.
- Нет, как вам это нравится! - быстро обернулась Мэри Поппинс. - Пос-
мотрел бы на себя. День-деньской прыгаешь по крышам и проводам. И без
умолку трещишь, чирикаешь, орешь. Ты своим гамом мертвого разбудишь! Во-
робьи и те тише себя ведут.
Скворец склонил голову набок и глянул на нее одним глазом сверху
оконной рамы.
- Ну и что? - ответил он. - У меня уйма дел: консультации, дискуссии,
диспуты, переговоры. Вот целый день и нет языку покоя.
- Бедный язык, - съязвил Джон.
- А я, между прочим, молодой человек, не с вами разговариваю, - Скво-
рец гордо тряхнул крылышками и слетел на подоконник. - И уж, во всяком
случае, не тебе это говорить. Кто в субботу чуть не весь день голосил?
- Но я же не болтал языком, - смутился Джон. - У меня животик болел.
- Знаем, как болел! - Скворец с подоконника перелетел на шишечку кро-
ватки, где лежала Барбара, и сказал тихим, вкрадчивым голосом:
- Есть сегодня что-нибудь вкусненькое для скворушки, Барбара?
Барбара села, держась за кроватку.
- Вот тебе половинка овсяного печенья, - протянула она в кулачке уго-
щенье.
Скворец мгновенно вспорхнул с кровати, схватил кусочек печенья, вер-
нулся на подоконник и стал быстро-быстро клевать.
- А где твое спасибо? - укорила Скворца Мэри Поппинс, но печенье было
такое вкусное, что Скворец никого и ничего не слышал. - А спасибо где? -
громче повторила Мэри Поппинс.
- Что такое? Ах, дорогуша, занимайтесь своим делом. У меня нет време-
ни на всякие церемонии. - И он склюнул последнюю крошку.
В комнате воцарилась тишина. Джон, нежась в солнечных лучах, схватил
свою голенькую ножку, сунул пальцы в рот, где уже белел первый зубик, и
стал водить ими по губам.
- Что с тобой? Зачем это? - засмеялась Барбара. - Сейчас тобой никто
не любуется.
- Знаю, - ответил Джон, ведя ножкой по губам, точно играл на губной
гармошке, - но надо практиковаться. Взрослые от этого балдеют. Ты обра-
тила внимание, тетушка Флосси увидела вчера этот фокус и чуть с ума не
сошла. Столько глупостей наговорила - я и птенчик, и умничка, и золотце
- словом, седьмое чудо света. Слыхала что-нибудь подобное? - Джон выпус-
тил изо рта ножку и захохотал, вспомнив тетушку Флосси.
- Мои штучки ей тоже нравятся, - без тени хвастовства заметила Барба-
ра. - Я начну снимать и надевать пинетки, а она мне - ты такая сла-
денькая, я тебя сейчас съем, смешно, да? Если я говорю, что съем, зна-
чит, и правда съем, например, яблоко или печенье. А у взрослых ничего не
поймешь. Говорят одно - делают другое. Как ты думаешь, она понарошку хо-
чет меня съесть?
- Конечно, понарошку. Это они так шутят. Мне никогда не понять взрос-
лых. Они все-таки очень глупые. Даже и Джейн с Майклом не всегда умными
назовешь.
- Да, - согласилась Барбара, сосредоточенно стаскивая пинетки.
- Например, они никогда не понимают, о чем мы говорим. Но самое
страшное, они вообще не понимают ничей язык. Я сам слышал, как Джейн
сказала: вот бы понять, что говорит ветер.
- И я удивляюсь на Майкла. Только и слышишь: "Ах, как поет скворец -
ти-ви, ти-ви!" Да разве скворец поет? Он просто говорит, как мы с тобой.
А уж от мамы с папой, конечно, и ожидать нечего. Они просто ничегошеньки
не понимают. Но Джейн с Майклом, кажется, должны бы понимать...
- А они раньше и понимали, - вмешалась Мэри Поппинс, складывая стоп-
кой ночные сорочки Джейн.
- Что? - воскликнули близнецы. - Понимали язык скворца и ветра?
- Да, и язык деревьев, солнечных лучей, звезд.
- Но как они могли разучиться? - Джон наморщил лобик, силясь постичь
причину такого несчастья.
- Ты хочешь знать? - проверещал Скворец таким тоном, точно хотел ска-
зать: а я знаю, как.
- Выросли и забыли, - объяснила Мэри Поппинс. - Барбара, надень, по-
жалуйста, пинетки.
- Глупая причина, - сказал Джон, сердито на нее глядя.
- Может, и глупая, но это факт, - Мэри Поппинс нагнулась к Барбаре и
крепко-накрепко завязала пинетки.
- А Джейн с Майклом и правда глупые, - продолжал Джон. - Вот я вырас-
ту и ни за что не забуду.
- И я тоже, - Барбара сунула палец в рот и стала, причмокивая, со-
сать.
- Забудете, - отрезала Мэри Поппинс.
Близнецы сели в постельках и уставились на нее.
- Ха! - презрительно воскликнул Скворец. - Вы только взгляните на
них! Ишь, вундеркинды выискались! Бывают, конечно, чудеса. Но на этот
раз никакого чуда не будет. Вы тоже все забудете, как Джейн с Майклом.
- Никогда! - воскликнули близнецы в один голос и взглянули на Скворца
так, словно хотели его убить: очень он их расстроил.
- А я говорю, что забудете, - рассмеялся Скворец. - Впрочем, вы в
этом не виноваты, - прибавил он, смягчившись. - Забудете, потому что вы-
бора у вас нет. Не было еще на свете человека, который не забыл бы язык
вещей и животных. Не считая, конечно, ее. - И Скворец кивнул через крыло
на Мэри Поппинс.
- А почему она помнит, а мы забудем? - спросил Джон.
- Ишь, что захотели! Она не такая, как все. Она - Великое исключение.
Вам с ней не равняться, - усмехнулся Скворец.
Огорченные дети замолчали.
- Видите ли, - продолжал Скворец. - Она совсем особенная. Я говорю не
о внешности. Мои птенцы, им хоть от роду один день, и то красивее.
- Какая наглость! - возмутилась Мэри Поппинс и замахала на Скворца
фартуком. Но Скворец вспорхнул на верх рамы, прыгнул на карниз и, ока-
завшись в недосягаемости, пронзительно засвистал.
- Опять не поймала! Небось, уже думала, я у тебя в руках! - И Скворец
презрительно затряс крыльями.
Мэри Поппинс в ответ только фыркнула.
Солнечный столп продолжал скользить по комнате, волоча за собой золо-
тистый шлейф. За окном подул легкий ветер и стал нежно шептаться с виш-
нями на улице.
- Слышите, что говорит ветер? - спросил Джон, склонив набок голову. -
Неужели правда, миссис Поппинс, что мы вырастем и не будем слышать, что
говорят ветер, лучи, деревья?
- Слышать, конечно, будете, - ответила Мэри Поппинс. - Но понимать -
нет.
Барбару как будто ударили, и она тихонько заплакала. И у Джона на
глаза навернулись слезы.
- Это непоправимо. Так устроен мир, - взывала к их разуму Мэри Поп-
пинс.
- Взгляните на них! Нет, вы только взгляните! - насмешничал Скворец.
- Ревут белугой! Да у моих едва вылупившихся птенцов мозгов и то больше.
А Джон и Барбара, лежа в своих уютных постельках, плакали навзрыд,
такими они чувствовали себя несчастными. Вдруг отворилась дверь и вошла
миссис Банкс.
- Мне послышалось, что дети плачут? - сказала она и подбежала к кро-
ваткам.
- Что случилось, мои маленькие? Мои солнышки, мои птички? Почему они
так горько плачут, Мэри Поппинс? Весь день они были такие хорошие, не
слышно было ни звука. Что тут произошло?
- Да, мадам. Нет, мадам. Конечно, мадам. Это, наверное, зубки, мадам,
- говорила Мэри Поппинс, стараясь не глядеть на Скворца.
- Ну конечно, зубки, - поспешила согласиться миссис Банкс.
- Мне не надо никаких зубов. Я забуду из-за них все самое важное, -
голосил Джон, катаясь по кровати.
- И я тоже, - рыдала Барбара, уткнувшись в подушку.
- Бедненькие мои, славненькие. Все, все будет хорошо. Вот только вы-
растут эти гадкие зубки, - успокаивала близнецов миссис Банкс, бегая от
одной кроватки к другой.
- Ты ничего не понимаешь! - еще сильнее вопил Джон. - Мне не нужны
твои зубки!
- Никогда, никогда ничего хорошего не будет, - плакала в подушку Бар-
бара.
- Да, да, все будет хорошо. Мамочка жалеет, мамочка любит своих де-
ток, - нежно ворковала миссис Банкс.
За окном послышался легкий писк. Это хихикнул Скворец, но поперхнул-
ся, перехватив грозный взгляд Мэри Поппинс. И уже больше не позволил се-
бе даже улыбнуться, наблюдая происходящее в комнате.
Миссис Банкс ласково гладила близнецов - то одного, то другого, шеп-
тала слова, способные, как она думала, утешить даже в самом большом го-
ре.
И Джон вдруг перестал плакать. Он был уже воспитанный мальчик, любил
мамочку и помнил, чем он ей обязан. Не ее вина, что она, бедняжка, всег-
да говорит не то, что надо. И все потому, что не понимает их. И Джон
простил свою маму - лег на спину, всхлипнул, взял ножку и сунул пальчики
в рот.
- Ах ты умница! Ну что у нас за умный мальчик! - восхитилась мама.
Джон стал водить пальчиками по губам, как будто играл на губной гармош-
ке, и миссис Банкс расцеловала его.
Тогда и Барбара - пусть и ее похвалят - оторвала от подушки мокрое
личико и двумя ручками сняла сразу обе пинетки.
- Ах ты мое сокровище! - воскликнула с восторгом миссис Банкс, осыпая
дочь поцелуями.
- Вот видите, Мэри Поппинс. Вот дети и замолчали. Я всегда их успо-
кою. Все, все хорошо, - сказала миссис Банкс, точно пропела строчку ко-
лыбельной. - И зубки все вырастут, - прибавила она.
- Да, мадам, - вежливо ответила Мэри Поппинс.
Миссис Банкс улыбнулась близнецам, вышла из комнаты и тихонько прит-
ворила дверь.
В тот же миг Скворец разразился гомерическим хохотом.
- Простите, ради Бога, мою неучтивость! - воскликнул он сквозь смех.
- Но я правда, правда не могу удержаться. Какая сцена! Боже, какая сце-
на!
Джон не обратил на него никакого внимания. Он просунул сквозь прутья
кроватки голову и сказал Барбаре тихим, идущим от сердца голосом:
- Я ни за что не буду таким, как другие взрослые. Ни за что! - он
кивнул головой в сторону Скворца. - Пусть они с Мэри Поппинс говорят,
что хотят. Я никогда не забуду их язык.
Мэри Поппинс ничего не сказала, только улыбнулась загадочной, понима-
ющей улыбкой.
- И я не забуду, - сказала Барбара. - Никогда!
- Пет, вы только послушайте их, сохрани, Господи, мои маховые перья,
- просвистел за окном Скворец, прижал крылья к бокам и опять давай сме-
яться. - Как будто это от них зависит! Вот умора! Еще месяц-два, ну от
силы три, и они забудут даже, как меня звать, глупые кукушонки. Глупые,
желторотые, бесперые кукушонки. Ха! Ха! Ха! - И Скворец расправил свои
крапчатые крылья и улетел...
Прошло немного времени, у близнецов появились зубки, как тому положе-
но, и весь дом отпраздновал их первый день рождения.
На утро после торжества Скворец, только вернувшийся в дом N 17 по
Вишневой улице с далеких Бермуд, сел по обыкновению на подоконник.
- Привет! Привет! Привет! Вот мы и вернулись, - весело насвистывал
он. - Ну как вы, дорогуша? - не очень почтительно обратился он к Мэри
Поппинс, склонив голову набок и глядя на нее ясным, блестящим глазом.
- В вашем приветствии никто не нуждается, - вскинула голову Мэри Поп-
пинс.
- Узнаю старушку. Ни капельки не изменилась! А как наши кукушонки? -
Скворец взглянул на постельку Барбары. - Ну, Барбарина, есть ли сегодня
что-нибудь вкусненькое для скворушки?
- Ба-ля, ба-ля, ба-ля, - пролепетала Барбара, уписывая овсяное пе-
ченье.
Скворец, слегка удивившись, прыгнул на шишечку кровати.
- Я спрашиваю, - отчетливо произнес он, - есть ли что-нибудь вкус-
ненькое для скворушки?
- Бу-лю, бу-лю, бу-лю, - пролепетала Барбара, глянула на потолок и
проглотила последнюю крошку.
Скворец уставился на нее блестящими глазками.
- Ха! - вдруг воскликнул он и вопросительно взглянул на Мэри Поппинс.
Она ответила ему долгим говорящим взглядом.
Скворец порхнул на кровать Джона. Джон крепко прижимал к себе белую
кудрявую овечку.
- Как меня зовут? Как меня зовут? Как меня зовут? - пронзительно зак-
ричал Скворец, чувствуя какое-то беспокойство.
- Бе-бе-бе, - сказал Джон, открыл рот и ухватил зубками ногу овечки.
Тряхнув головой, Скворец отвернулся.
- Значит, свершилось, - тихо сказал он Мэри Поппинс.
Она кивнула.
Скворец какой-то миг удрученно глядел на близнецов. Потом пожал
крыльями в крапинках.
- Ну что ж. Я ведь знал, что так будет. И всегда говорил им это. А
они не верили. - Он немного помолчал, глядя на кроватки.
И вдруг резко встряхнулся.
- Да-а, надо скорее лететь домой. К себе на трубу. Пора приниматься
за весеннюю уборку. - Он перелетел с кровати на подоконник и обернулся.
- А скучно будет без них. Я любил поболтать с ними. Мне будет их не
хватать.
И он смахнул что-то крылом с глаз.
- Плачешь? - усмехнулась Мэри Поппинс.
Скворец сразу взял себя в руки.
- Плачу? Да нет. У меня... э-э... легкая простуда. Продуло на обрат-
ном пути. Ничего серьезного.
Он выпорхнул в окно, сел на карниз, почистил клювом перышки.
- Прощайте! - весело просвистел он, расправил крылья и улетел...
Мери Поппинс с Вишнёвой улицы
- Глава 10 - Полнолуние
- Глава 11 - Подарки к Рождеству
- Глава 12 - Западный ветер
********************************************
Опрос
Древние цивилизации 
Поздравляем с днём рождения: