Жил на опушке дремучего леса бедный дровосек с женой и двумя детьми: мальчика звали Гензель, а девочку Гретель. Жил дровосек впроголодь; и наступила однажды в той земле такая дороговизна, что ему не на что было купить даже кусок хлеба. Вот как-то вечером лежит он в кровати, не спит, а всё с боку на бок переворачивается, вздыхает и, наконец, говорит жене:
- Что теперь будет с нами? Как нам детей прокормить, нам и самим-то есть нечего!
- А знаешь что, - отвечала жена, - заведём завтра утром детей пораньше в лес, в самую чащу; разведём там костёр и дадим им по кусочку хлеба. А сами пойдём на работу и оставим их одних. Не найти им дороги обратно - вот мы от них и избавимся.
- Нет, жена, - говорит дровосек, - этого я не сделаю: ведь сердце у меня не камень, не могу я детей бросить одних в лесу. Нападут на них дикие звери и съедят их.
- Ну и дурак! - говорит жена. - Придётся нам тогда всем четверым с голоду пропадать, и тебе останется только одно - гробы сколачивать. - И она донимала его до тех пор, пока он с ней не согласился.
- А всё-таки жалко мне моих бедных детей! - сказал дровосек.
Дети от голода не могли заснуть и слышали всё, что говорила мачеха отцу. Заплакала Гретель горькими слезами и говорит Гензелю:
- Бедные мы с тобой, бедные! Видно, нам теперь пропадать придётся!
- Тише, Гретель, не горюй! - сказал Гензель. - Я уж что-нибудь придумаю.
И вот, когда родители уснули, он встал, надел свою курточку, отворил дверь в сени и тихо выбрался на улицу. На небе ярко светил месяц. Белые камешки во дворе блестели под его лучами, словно денежки. Гензель нагнулся и набил ими полный карман.
Потом он вернулся домой и говорит Гретель:
- Утешься, милая сестрица, спи себе теперь спокойно! - И с этими словами он снова улёгся в постель.
Чуть только начало светать, пришла мачеха и стала будить детей.
- Вставайте, лентяи! Нужно идти в лес за дровами. - Потом дала им по кусочку хлеба и сказала: - Этот хлеб будет вам на обед. Смотрите только, сейчас его не ешьте, больше вы ничего не получите.
Взяла Гретель весь хлеб и спрятала себе под фартук. Гензелю ведь некуда было спрятать хлеб, у него карман был набит камешками. Потом они все отправились в лес. Идут они, а Гензель всё останавливается и назад оглядывается. Говорит ему отец:
- Что ты, Гензель, всё оборачиваешься и отстаёшь? Иди-ка поскорее.
- Я, батюшка, - отвечал Гензель, - всё на свою белую кошечку посматриваю. Сидит она на крыше и так жалостно смотрит на меня, словно прощается.
- Не болтай глупости, - сказала мачеха, - вовсе это не твоя кошечка, это белая труба на солнце блестит.
А Гензель вовсе не на кошечку смотрел, а доставал из кармана блестящие камешки и бросал их на дорогу.
Вот пришли они в самую чашу леса, и дровосек сказал:
- Ну, дети, собирайте хворост, а я костёр разведу, чтобы вы не озябли.
Набрали Гензель и Гретель целую кучу хворосту. Когда огонь хорошо разгорелся, мачеха говорит:
- Ну, дети, ложитесь теперь у костра да отдохните как следует, а мы пойдём в лес дрова рубить. Когда кончим работу, вернёмся за вами.
Сели Гензель и Гретель у костра, а в полдень они съели свой хлеб. Они всё время слышали стук топора и думали, что это где-нибудь недалеко работает отец. А постукивал-то вовсе не топор, а сухой сук, который отец подвязал к старому дереву. Сук раскачивало ветром, он ударялся о ствол и стучал. Сидели они так, сидели, от усталости у них стали закрываться глаза, и они крепко уснули. Когда они проснулись, в лесу было уже совсем темно. Заплакала Гретель и говорит:
- Как нам теперь найти дорогу домой?
- Погоди, - утешал её Гензель, - вот взойдёт месяц, станет светлее, мы и найдём дорогу.
И верно, скоро взошёл месяц. Взял Гензель Гретель за руку и пошёл от камешка к камешку - а блестели они, словно денежки, и указывали детям дорогу. Всю ночь шли они, а на рассвете пришли к отцовскому дому и постучались в дверь. Открыла мачеха дверь, видит - стоят перед ней Гензель и Гретель, и говорит:
- Ах вы, скверные дети, что вы так долго в лесу отсыпались? А мы уже думали, что вы вовсе не хотите назад возвращаться.
Обрадовался отец, увидя детей. Тяжело ему было бросать их одних в лесу. Но вскоре опять наступили голод и нужда, и в доме дровосека нечего стало есть. И вот услыхали дети, как мачеха ночью, лёжа в постели, говорила отцу:
- У нас опять уже всё съедено, осталось только полкраюхи хлеба, а потом уж нам конец! Надо отделаться от детей - заведём их в лес подальше, чтобы не найти им дороги назад! Иного выхода у нас нету.
Тяжко стало на сердце у дровосека, и он подумал: "Уж лучше бы мне последним куском с детьми поделиться". Но жена и слышать об этом не хотела, стала его бранить да попрекать
. Недаром говорится: плохое начало не к доброму концу. Уступил он раз, пришлось ему и сейчас уступить.
А дети не спали и слышали весь их разговор. Когда отец с мачехой заснули, встал Гензель с постели и хотел пойти во двор, чтобы набрать камешков, как в прошлый раз. Но мачеха заперла дверь, и Гензель не смог выйти из хижины. Он стал утешать свою сестрицу и говорит:
- Не плачь, Гретель, спи спокойно, увидишь, что мы не пропадём.
Рано утром мачеха разбудила их и дала им по куску хлеба, он был ещё меньше, чем в прошлый раз. Пошли они в лес, а Гензель по дороге крошил хлеб в кармане, останавливался и бросал хлебные крошки на дорогу. Говорит ему отец:
- Что ты, Гензель, всё останавливаешься да оглядываешься? Иди-ка поскорее.
- Я, батюшка, - отвечал Гензель, - на своего белого голубка смотрю. Сидит он на крыше и на меня так жалостно смотрит, словно прощается.
- Не болтай глупости, - говорит ему мачеха. - Вовсе это не твой голубок, это белая труба блестит на солнце.
А Гензель всё бросал и бросал на дорогу хлебные крошки. Завела мачеха детей еще глубже в лес, где они ещё ни разу не были. Развели опять большой костёр, и говорит мачеха:
- Сидите здесь, детки, а как устанете, поспите маленько. А мы пойдём в лес дрова рубить и к вечеру, когда кончим работу, придём за вами.
Когда наступил полдень, Гретель поделилась своим куском хлеба с Гензелем, ведь он-то свой хлеб по дороге раскрошил. Потом они уснули. Вот уж и вечер прошёл, но никто за бедными детьми не приходил. Проснулись они - а в лесу уже тёмная ночь. Стал Гензель утешать сестрицу:
- Погоди, Гретель, вот скоро луна взойдёт, мы и отыщем дорогу по хлебным крошкам.
Когда взошла луна, отправились они искать дорогу. Искали её, искали, но так и не нашли. Тысячи птиц летают в лесу и в поле - и они все их поклевали. Говорит Гензель Гретель: "Мы уж как-нибудь найдём дорогу", но они её не нашли. Шли они целую ночь и весь день с утра до вечера, но никак не могли выбраться из лесу. Дети сильно проголодались: ведь кроме ягод, которые они собирали по дороге, у них не было ни куска во рту. Устали они так, что еле-еле ноги передвигали, прилегли под деревом и заснули. Наступило уже третье утро с тех пор, как покинули они отцовскую избушку. Пошли они дальше. Идут и идут, а лес всё глубже и темней, и если б не подоспела помощь, они выбились бы из сил. Вот наступил полдень, и дети заметили на ветке красивую белоснежную птичку
. Сидит себе и поёт, да так хорошо, что дети остановились и заслушались. Умолкла птичка, взмахнула крыльями и полетела перед ними, и пошли они за ней следом, пока, наконец, не добрались до избушки, где птичка уселась на крыше. Подошли дети ближе, видят - избушка-то не простая: она вся из хлеба сделана, крыша у неё из пряников, а окошки - из сахара. Говорит Гензель:
- Вот мы сейчас и поедим на славу. Я примусь за крышу, она, должно быть, очень вкусная.
Вытянулся Гензель во весь рост и отломил кусочек крыши, чтобы попробовать, какая она на вкус, а Гретель стала лакомиться окошками. Вдруг послышался изнутри чей-то тоненький голосок:
- Кто там ходит под окном? Кто грызёт мой сладкий дом?
Отвечают дети:- Это гость чудесный,
Ветер поднебесный! -
а сами снова едят. Пришлась крыша Гензелю очень по вкусу, и он оторвал от неё большой кусок, а Гретель выломала целое круглое стекло из сахара и, усевшись около избушки, стала его уплетать. Вдруг открывается дверь, и выходит оттуда старая-престарая старуха, опираясь о костыль. Испугались Гензель и Гретель, и все лакомства из рук выронили. Покачала старуха головой и говорит:
- Эй, милые детки, как вы сюда попали? Ну, заходите ко мне, я вам зла не сделаю.
Взяла она обоих за руки и повела в свою избушку. Принесла она угощение - молоко с оладьями, посыпанными сахаром, яблоки и орехи. Потом она постелила им две красивые постельки и накрыла их белыми одеялами. Улеглись Гензель и Гретель и подумали: "Мы, наверное, попали в рай".
Но старуха только притворялась такой доброй, а на самом деле это была злая ведьма, что подстерегала детей, а избушку из хлеба построила для приманки. Если какой-нибудь ребёнок попадал ей в руки, она его убивала, варила в котле и съедала, и это было для неё самое большое лакомство. Глаза у неё были, как у всех ведьм, красные, и видели плохо, но зато у них нюх тонкий, как у зверей, и они чуют близость человека. Когда Гензель и Гретель подходили к её избушке, она злобно захохотала и сказала с усмешкой: "Вот они и попались! Теперь уж им от меня не уйти!" Рано утром, когда дети ещё спали, она встала, посмотрела, как они спокойно спят да какие у них пухлые и румяные щёчки, и сказала про себя: "Вот это будет лакомый кусочек!" Схватила Гензеля своей костлявой рукой, унесла его в хлев и заперла его за решётчатой дверью - пусть себе кричит сколько хочет, ничто ему не поможет! А потом разбудила Гретель и говорит:
- Вставай скорее, лентяйка! Иди принеси воды и свари своему брату что-нибудь повкусней, вон сидит он в хлеву. Я хочу, чтобы стал он пожирнее, тогда я его съем.
Горько заплакала Гретель. Но что было делать, пришлось ей исполнять приказание злой ведьмы. И вот готовила она для Гензеля самые вкусные блюда, а самой ей доставались одни лишь объедки. Каждое утро ковыляла старуха к хлеву и говорила:
- Ну-ка, Гензель, протяни мне свой палец, я хочу посмотреть, жирненький ли ты.
А Гензель взял и протянул ведьме вместо пальчика косточку. Ведьма плохо видела, пощупала косточку и удивлялась, отчего это Гензель не жиреет. Так прошло четыре недели, а Гензель всё не жирел. Надоело старухе ждать, и крикнула она девочке: - Эй, Гретель, наноси скорее воды! Жирного или тощего, всё равно я Гензеля завтра утром заколю и сварю.
Ох как горевала бедная сестрица, когда пришлось ей таскать воду! Слезы так и текли у неё по щекам.
- Лучше бы нас растерзали дикие звери в лесу, тогда мы хоть вместе бы погибли!
- Ну, нечего хныкать! - крикнула старуха. - Теперь тебе ничего не поможет.
Рано поутру Гретель должна была встать, выйти во двор, повесить котёл с водой и развести огонь.
- Сначала мы испечём хлеб, - сказала старуха, - я уже истопила печь и вымесила тесто. - И толкнула бедную Гретель к самой печи, откуда так и полыхало большое пламя. - Ну, полезай в печь, - сказала ведьма, - да погляди, хорошо ли она натоплена, не пора ли хлебы сажать?
Полезла было Гретель в печь, а старуха в это время хотела закрыть её заслонкой, чтобы Гретель зажарить и съесть. Но Гретель догадалась, что затевает старуха, и говорит:
- Да я не знаю, как это сделать, как мне туда пролезть?
- Вот глупая гусыня, - сказала старуха, - смотри, какое большое устье, и я-то могла бы туда залезть, - и она взобралась на шесток и просунула голову в печь.
Тут Гретель как толкнёт ведьму, да так, что та очутилась прямо в самой печи. Потом Гретель прикрыла печь железной заслонкой и заперла на задвижку. У-ух, как страшно завыла ведьма! Но Гретель убежала, и проклятая ведьма сгорела дотла.
Бросилась Гретель поскорей к Гензелю, открыла хлев и крикнула:
- Выходи, Гензель, мы спасены! Старая ведьма в печке сгорела!
Выскочил Гензель из хлева, словно птица из клетки, когда ей откроют дверку. Как обрадовались они, как кинулись друг другу на шею, как прыгали от радости и целовались! Теперь им нечего уже было бояться, и вот вошли они в ведьмину избушку и видят - стоят там всюду по углам ларцы с жемчугами и драгоценными каменьями.
- Ну, это будет, пожалуй, получше наших камешков, - сказал Гензель и набил ими полные карманы.
А Гретель говорит:
- Мне тоже хочется что-нибудь домой принести, - и насыпала их полный передник.
- А теперь бежим поскорей отсюда, - сказал Гензель, - ведь нам надо выбраться из ведьминого леса.
Прошли они так часа два и подошли, наконец, к большому озеру.
- Не перебраться нам через него, - говорит Гензель, - не видать нигде ни лавочки, ни моста.
- Да и лодочки не видно, - ответила Гретель, - но вон плывёт белая уточка; если я её попрошу, она поможет нам переправиться на другой берег.
И кликнула Гретель уточке:
- Нету мостика нигде,
Ты свези нас по воде!
Подплыла уточка, Гензель сел на неё и позвал сестрицу, чтобы она села вместе с ним.
- Нет, - ответила Гретель, - уточке будет слишком тяжело. Пускай перевезёт она сначала тебя, а потом и меня.
Добрая уточка так и сделала. Они счастливо переправились на другой берег и прошли дальше. А там лес показался им совсем знакомым, и, наконец, они увидели издали отцовский дом. Тут дети пустились бежать, влетели в комнату и бросились отцу на шею. С той поры, как отец бросил детей в лесу, не было у него ни минуты радости, а жена его умерла. Раскрыла Гретель передник, и рассыпались по комнате жемчуга и драгоценные камни, а Гензель выбрасывал их из кармана целыми пригоршнями. И настал конец их нужде и горю, и зажили они счастливо и хорошо.
Опрос
Древние цивилизации 
Поздравляем с днём рождения: